Неточные совпадения
— Что хошь с нами
делай! — говорили одни, — хошь — на куски режь; хошь — с
кашей ешь, а мы не согласны!
— Это они хватили через край, — сказала она, взмахнув ресницами и бровями. — Это — сгоряча. «Своей пустой ложкой в чужую чашку
каши». Это надо было
сделать тогда, когда царь заявил, что помещичьих земель не тронет. Тогда, может быть, крестьянство взмахнуло бы руками…
Мы пошли вверх на холм. Крюднер срубил капустное дерево, и мы съели впятером всю сердцевину из него. Дальше было круто идти. Я не пошел: нога не совсем была здорова, и я сел на обрубке, среди бананов и таро, растущего в земле, как морковь или репа. Прочитав, что сандвичане
делают из него poп-poп, я спросил каначку, что это такое. Она тотчас повела меня в свою столовую и показала горшок с какою-то белою
кашею, вроде тертого картофеля.
— Да, жаль, что не отколотил тебя по мордасам, — горько усмехнулся он. — В часть тогда тебя тащить нельзя было: кто ж бы мне поверил и на что я мог указать, ну а по мордасам… ух, жаль не догадался; хоть и запрещены мордасы, а
сделал бы я из твоей хари
кашу.
Один прапорщик, кажется, шестой или седьмой роты, потерял равнение и
сделал из роты
кашу.
— Коли не ругаться! ругаться-то ругают, а не что станешь с ним
делать! А по правде, пожалуй, и народ-от напоследях неочеслив [72] становиться стал!"Мне-ка, говорит, чего надобе, я, мол, весь тут как есть — хочь с
кашей меня ешь, хочь со щами хлебай…"А уж хозяйка у эвтого у управителя, так, кажется, зверя всякого лютого лютее. Зазевает это на бабу, так ровно, прости господи, черти за горло душат, даже обеспамятеет со злости!
Делать нечего, надо сбирать обед. Священник и вся семья суетятся, потчуют. В
кашу льется то же постное масло, во щи нарезывается та же солонина с запашком; но то, что сходит с рук своему брату, крестьянину, ставится священнику в укор."Работали до седьмого пота, а он гнилятиной кормит!"
На меня напала непонятная жестокость… Я молча повернулся, хлопнул дверью и ушел к себе в комнату.
Делать я ничего не мог. Голова точно была набита какой-то
кашей. Походив по комнате, как зверь в клетке, я улегся на кушетке и пролежал так битый час. Кругом стояла мертвая тишина, точно «Федосьины покровы» вымерли поголовно и живым человеком остался я один.
Вкусно пахли щи, но и с говядиной ели лениво. Так и не доели, вылили. Наложили пшенной
каши с салом… Я жадно ел, а другие только вид
делали.
— Да другого-то
делать нечего, — продолжал Лесута, — в Москву теперь не проедешь. Вокруг ее идет такая
каша, что упаси господи! и Трубецкой, и Пожарский, и Заруцкий, и проклятые шиши, — и, словом, весь русский сброд, ни дать ни взять, как саранча, загатил все дороги около Москвы. Я слышал, что и Гонсевский перебрался в стан к гетману Хоткевичу, а в Москве остался старшим пан Струся. О-ох, Юрий Дмитрич! плохие времена, отец мой! Того и гляди, придется пенять отцу и матери, зачем на свет родили!
И в следующую за тем ночь подводчики
делали привал и варили
кашу. На этот раз с самого начала во всем чувствовалась какая-то неопределенная тоска. Было душно; все много пили и никак не могли утолить жажду. Луна взошла сильно багровая и хмурая, точно больная; звезды тоже хмурились, мгла была гуще, даль мутнее. Природа как будто что-то предчувствовала и томилась.
Егорушка снял шляпу и не сказал ни слова, но уж не понимал вкуса
каши и не слышал, как вступились за него Пантелей и Вася. В его груди тяжело заворочалась злоба против озорника, и он порешил во что бы то ни стало
сделать ему какое-нибудь зло.
Но сами согласитесь, что чем важнее пост, тем всякий честный человек, поставленный на него, больше должен употреблять усилий, чтобы добросовестно исполнить свою обязанность, что я и решился
сделать по крайнему своему разумению; но я один, а одному, как говорится, и у
каши не споро: мне нужны помощники, нужны подчиненные, которым бы я мог доверять.
Делать было нечего; Варвара собрала дружков, оправила голову замерзшему Гришке, и с церемониею повели молодых за брачный стол есть когута жареного и пшенную
кашу с коровьим маслом.
— Айда, Матвей, айда! Нечего тебе
делать здесь, не ты
кашу заварил, не присаживайся!
— Так ты
сделаешь суп из телятины, — начала хозяйка, — сосиски под капустой и зажаришь голубей да еще из вашей говядины выбери получше кусочек и свари щи и завари
кашу.
Маменька же рады были всякому принуждению, братьям делаемому, и все ожидали, что батенька потеряют терпение и отпустят инспектора, который, по их расчету, недешево приходился, В самом деле, как посудить: корми его за господским столом, тут лишний кусок хлеба, лишняя ложка борщу,
каши и всего более обыкновенного; а всеэто, маменька говаривали, в хозяйстве
делает счет, как и лишняя кружка грушевого квасу, лишняя свеча, лишнее… да гаки и все лишнее, кроме уже денег, — а за что?., тьфу!..
Василиса и Дарья — сестры кузнеца, старые девки, и старуха его только и
делали, что таскали из печи на стол разные яства: мисы щей, киселя горохового, киселя овсяного, холодничка и
каши, большущие чашки, наполненные доверху пирогами с морковью, пирогами с
кашею, ватрушками пресными и сдобными и всякими другими, поочередно появлялись перед многочисленными гостями.
—
Каша заварена, — сказал весело Дробыш. — Дальше все пойдет уже естественным ходом. Нам больше
делать нечего…
— Ну, так
делай, как сам знаешь, а меня избавь! — пробормотал Чубиков, вставая и отходя к окну. — Не могу! Ты заварил
кашу, ты и расхлебывай!
Платонов. Навсегда… Что же будет с тобой, когда мы разойдемся? А мы скоро разойдемся! Ты первая перестанешь заблуждаться! Ты первая откроешь глаза и оставишь меня! (Машет рукой.) Впрочем…
делай, Софья, что хочешь! Ты честней и умней меня, возьми же всю эту некстати заваренную
кашу в свое распоряжение!
Делай и говори ты! Воскрешай меня, если можешь, поднимай меня на ноги! Скорее только, ради бога, а то я сойду с ума!
— Какая тут обида? — кричал Масляников. — Кому?.. Чать, Евграшка маленько сродни мне приходится? Что хочу, то с ним и
делаю — хочу — с
кашей ем, хочу — масло из него пахтаю. Какая ему от меня обида быть может?
Первый привал
делали в Самбеке, на берегу речки. Распрягли лошадь, варили
кашу, закусывали на ковре. Антон и Александр разводили костер. Николай в цилиндре лежал на траве и мечтательно, прищурив глаз, молча смотрел в пространство, а Иван, подсмыкивая носом, переобувался.
Он ограничился этим словесным приказанием и, отпустив всех, сел за свой скромный обед, состоящий неизменно из щей и
каши. После обеда Александр Васильевич лег отдохнуть. Постелью ему служило душистое сено, покрытое плащом из синего сукна, который
сделал себе Суворов в Херсоне, получив первое жалованье.
— Что
делать, брат! У меня правило и относительно самого себя, и относительно моих друзей: «Заварил
кашу — расхлебывай».